Альфред бывал в Хогвартсе, но в настроении совершенно ином и при иных обстоятельствах, которые не дали ему толком осознать, где он находится. Исключая тот визит, он ни разу ещё не посещал магическую школу после окончания Ильверморни, и теперь глазел по сторонам не без сухого любопытства, не в силах отказать себе в удовлетворении снобской потребности сравнить Хогвартс с Ильверморни. Не в пользу первого, разумеется.

— Фоукс, значится... Ну, феникс определенно не сдохнет у тебя, а? — хохотнул Аберфорт. Почему-то его порадовал факт, что Альбус, которого он большую часть осознанной жизни считал хозяином того типа, которому Дьявольские Силки не доверишь, завел питомца. Без пафоса не обошлось, конечно, цельный феникс, не какой-нибудь там флоббер-червь. Ну да это же Альбус-И-Так-Далее-До-Конца-Страницы-Брайан-Дамблдор. Он, чтоб его, умеет производить впечатление, не отнимешь.
Хотя Аберфорт бы посмотрел на то, как этот хваленый феникс посоревнуется с Бесси в скоростном лягании или в блеянии йодлем. Ясно же, какое существо для дела, а какое — так, поблистать.

А умильные разговоры о питомцах спустя столько лет взаимного игнорирования — это все равно что утопающего спасать выдачей бесплатного жилья.

Аберфорт отпил из своего стакана. Огневиски прокатилось по глотке привычным потоком жара, воспламенило кровь и, наконец, угнездилось в желудке. Как шутили они с приятелями, свой собственный камин в любых условиях, можно жрать сырое, все равно в брюхе дожарится.

Просто изумительно, что дальше? Жабы и саранча? Смерть первенцев? Молнии и огненный град?

Но не стоило считать галлеоны пока гоблины ячейку не открыли.

Кто знает, быть может, она совершила непростительную ошибку - возможно, через несколько минут им придется спасать двух человек вместо одного. Но проблемы стоило решать по мере их поступления, правда же?

В другой ситуации Данте бы обязательно сострил, что страсть любовницы сравнима с неконтролируемым пламенем, но чувство юмора выжгло вместе с паркетом в соседней комнате.

- Мы должны отступить, - стыдно поворачиваться спиной к опасности, но глупо, разбежавшись, прыгать в заботливо открытую клыкастую пасть.

- Не переживай, и на твоей улице появится шеф в костюме банана, - хотя бы в этом видении Анвен тогда не будет одинока, потому что носить это знание в себе не в силах найти человека, что тебя поймет - совсем не просто.

Анвен уже практически могла видеть это ложное воспоминание Сольвейг, читающей книгу: "когда к вам приходит пациент, первым делом снимайте с него всю одежду"

Я вот например отчетливо помню, что мне однажды выдали миссию разузнать, какого цвета на Натаниэле нижнее белье. - Как будто это было для кого-нибудь сложно - его достаточно было просто спросить и вуаля, вы услышали больше подробностей, чем вам когда-либо хотелось.

Все можно стерпеть и переждать, и только холод для Викрама остался тем самым непримиримым врагом. Еще одно неотъемлемое сходство с ящером -  Данешти был теплолюбивым созданием.  И не раз уже корил себя с наступлением зимы, что решил переехать в эту чертову страну, с ее ярко выраженным континентальным климатом и с довольно высокой амплитудой колебания температур.  На исторической родине было чуть более теплей и зима помягче и ветра потише.

Улочка ничем примечательным не выделялась, была как-то подозрительно пуста, мало освещена и совершенно лишена указателей.  И стоя посреди этого сюрреалистического запустения аврор чувствовал себя если не последним и единственным человеком на всей планете, то как минимумом неказистым памятником человеческой нерешительности.

- Вы хотите показать мне что-то в приватной обстановке?

- Да, свою волшебную палочку... - думает Альфред с рассеянной едкостью

Далее в игру вступили рефлексы, так часто выручавшие на войне. В следующую секунду в его руках уже оказывается увесистый стул из крепкого темного дерева. И через миг этот стул с треском разбивается о черепушку скотины Мартина.

- Не волнуйтесь, я целитель, - выдает Фромм на ломаном испанском первое, что приходит в голову.

по коже расползается лиловой звездой большое, дюйма три в диаметре, пятно, опутанное паутиной шевелящихся отростков.

Ей очень понравилась увиденная картина. Она заметила - как тут не заметить - след от темной магии, заметила силу тела... и их противостояние. Бойке до ужаса захотелось дотронуться до этого, взглянуть поближе, ощутить, как оно щиплется или шевелится у чужака.

Уставшее за день тело требует отдыха: с мучительной болью разгибаются и вытягиваются мышцы спины, обычно свернутые в обратном направлении необходимостью склоняться над верстаком, судорогой раннего артрита выламывает натруженные пальцы, подводят и слезятся глаза, колючими опилками шершаво дерет их под прикрытыми веками.

ДРиКПМС*

* департамент по регулированию и контролю популяций магических существ, комитет по избавлению от опасных существ

- Он знает? – сжатые в белую нитку губы, бьющаяся на виске голубая жилка. «Кажется ты использовала не ту аргументацию, Птичка». – Скажи ему, когда он очнется. – Нейт коротко прикоснулся сухими губами к ее виску и отстранился. Натаниэль отпускал ее, отпускал, прощал и благословлял. А еще обещал защиту и поддержку, если у них не получится.

Ход сделали черные. Белый оруженосец Гриндевальда — пешка, величиной с ладонь — скатился кувырком с обрубка своих ног и сполз по краю шахматной доски, точно с огромной песчаной дюны. На его гладкой голове не было лица, на лице не было глаз, но на секунду он замешкался, как будто у него был выбор. Поставив древко поломанной сулицы на плоскость мозаичного стола, он из последних сил оперся на него и крутанул головой налево. Затем направо. После чего, — Геллерт все это время внимательно наблюдал за ним, — упрямо пополз к своим.

Нерасторопным жестом он выставил ее вперед и раскрыл ладонь, немо указывая Рихарду на горстку раненных фигур из гладкого черного камня. Странное дело: снятые с доски, они искали друг друга ощупью — безликие и слепые, как щенки химер, — чтобы затем с последним вздохом привалиться плечом к плечу или хотя бы соприкоснуться изувеченными телами.